Традиции и стили. Греко-римская традиция

Шпееровская «Теория руин» своим происхождением была обязана возникшей в эпоху романтизма идее любования руинами.

Гитлер неоднократно подчеркивал, что восхищаясь обломками античных построек можно отметить, что это руины зданий государственной важности, т.е. таких строений, которые принадлежали всему обществу. «Ну, а посмотрите, какое жалкое соотношение существует теперь между государственными строениями и частными домами. Если бы Георг Венцеслау фон Кнобельсдорф современный Берлин постигла судьба древнего Рима, то наши потомки должны были бы прийти к выводу, что самые крупные наши здания были либо универсальные магазины…, либо крупные отели .».

«Маленькие нужды повседневной жизни, - говорил Гитлер, - меняются на протяжении тысячелетий и будут меняться всегда. Но великие памятники человеческой цивилизации в мраморе и граните стоят тысячелетиями, и только одни они представляют собой истинную точку опоры в мельтешении всех других феноменов. Поэтому эти наши здания мы должны рассчитывать не на год 1940-й и даже не на 2000-й; они, подобно соборам нашего прошлого, должны войти в тысячелетия будущего». « Я строю на вечность», - повторял он, закладывая фундамент Дома немецкого искусства в Мюнхене, и в подтверждение этих амбиций Шпеер разработал теорию «ценности руин» (при постройки трибуны в Нюрнберге) и внедрил ее в практику строительства. Основу теории составляли структуры, которые в разрушенном состоянии, благодаря принципам статики и специальным материалам, спустя сотни и тысячи лет напоминали бы римские развалины.

Так получила продолжение зародившаяся в эпоху романтизма германская интерпретация классики.

Романтическое – это не стандартный взгляд на классику, а взгляд с некоторым отклонением, нарушением. С нарушением тектоники.

Народную традицию продолжает образ древних цивилизаций. В ряде случаев аскетический классицизм, существовавший в России в виде спартанской классики, в Германии восходил к Шинкелю и Леду. Это направление по-другому трансформировало греко-римскую традицию, выходило за пределы классицизма и принимало образы доисторических упрощений. Это связано с идеологией культа германцев, культа первобытного и первозданного. Дикий, освобожденный от всего, яростный человек, соединяется с культом некоей мистической силы и простоты, северной суровости, снимающей все. Восхождение к Стоунхенджу, но в данном случае действует не античный прототип, а что важно, именно античный ордер в его греческой редакции доводится до примитивных дольменов и менгиров. Это давало культ поверхности, фактуры, камня, а в некоторых случаях и, наоборот, абстрактную поверхность. Сочетание идеи величия с ассоциативностью все время трансформировалось в совершенно разные стили. Эмиль Фахренкамп, создавая мемориальную партийную постройку Эссенской земли, возвел комплекс именно в образе доисторических упрощений. Главное здание располагается на широкой площадке, которая расширяется вниз широкими ступенями. Благодаря этому основанию, вся масса здания как бы вырастает из земли, составляя с ней в то же время единое целое. При подобном возвышение здание приобретает монументальность. Для того, чтобы кладка стены стала более выразительной, камни отесываются так, чтобы швы между ними были более заметны. Скашивание кромок прилегающих друг к другу камней образует углубление, и не только при ярком освещении, но и в тени швы представляются издали в виде темных линий.

Здание лишено окон, только высокие открытые входные проемы, что создает образ языческого святилища. На главном фасаде входной проем, расчленяется на три части мощными прямоугольными колоннами, которые поддерживают длинную балку с надписью, над которой располагается символика орла с зажатой в когтях свастикой. По бокам здания стены, лишенные перекрытия с широкими проемами ограничивают по периметру открытое пространство.