Рационализм и функционализм

«То, что перед вами, требует иного подхода, чем место партийных съездов. Там наш дорический стиль есть выражение нового порядка; здесь единственно приемлемая вещь – это техническое решение».

А. Гитлер

Принято считать, что традиции рационализма и функционализма были начисто отвергнуты и запрещены как коммунистические, но все было значительно сложнее. Несмотря на то, что А. Розенберг назвал «культурбольшевизмом» Баухауз, это относилось, как правило, к определенным избранным и идеологизированным культурным образцам. Сама идеология Третьего рейха четко проводила границу между репрезентативной архитектурой и практическим строительством. Как-то, рассматривая железобетонный трехсотметровый фасад заводов Круппа в Эссене, Гитлер сказал Шпееру: «То, что перед вами, требует иного подхода, чем место партийных съездов. Там наш дорический стиль есть выражение нового порядка; здесь единственно приемлемая вещь – это техническое решение». Крупный идеолог нацистской архитектуры Вернер Риттих писал о том, что единственное выдвигаемое требование для промышленной архитектуры – это обеспечение максимальной производственной эффективности.

Несмотря на активную кампанию по борьбе с плоскими крышами и железобетонными коробками в архитектуре допускалось применение этих «буржуазных» форм в жилищном и индустриальном строительстве. Так, например, из множества запланированных для Берлина построек, Альберт Шпеер поручил Петеру Беренсу проектировать для АЭГ, его традиционного работодателя, управление фирмы на главной улице. Это, разумеется, как вспоминал А. Шпеер, вызвало протест Розенберга, который считал неприемлемым, чтобы известный «глашатай радикализма в архитектуре» увековечил свое имя на «фюрерштрасе». Однако Гитлер высоко ценил петербургское посольство постройки П. Беренса, и заказ все-таки достался ему. На протяжении всего нацистского режима Петер Беренс продолжал оставаться главой департамента архитектуры Прусской академии и возводить промышленные здания из стекла и стали. Помимо того, авиационный исследовательский центр Г. Бреннера и В. Дейчмара мало чем отличались от архитектуры Баухауза.

В 1933 году под лозунгом «Повседневная жизнь Германии должна стать прекрасной!» создается Бюро красоты труда, входящее в организацию - «Сила через радость» при Трудовом фронте. В задачи Бюро входило переоборудование старых заводов и организация досуга рабочих. Альберт Шпеер, назначенный его главой, заключил соглашение с Имперской палатой культуры о привлечении художников, архитекторов и дизайнеров для перепланировки цехов, стадионов, рабочих клубов, чтобы труд приобрел «новый и радостный дух». Бюро проинспектировало 57 тысяч заводов, и многое из задуманного было осуществлено. Здания облицовывались и переделывались только в тех ситуациях, когда считалось, что постройка не подходит к своему назначению.

Рационализм продолжал существовать, но только в той архитектуре, которая не претендовала на некие репрезентативные функции. Так, например, по воспоминаниям А. Шпеера, в неприятное положение попал немецкий олимпийский комитет, когда Гитлер потребовал от отвечавшего за проведение игр статс-секретаря министерства внутренних дел Пфундтнера показать ему первые разработки нового стадиона. Архитектор Отто Марш намеревался построить его из бетона с застекленными промежуточными стенами, вообще довольно похожим на стадион в Вене. После осмотра Гитлер вернулся в свою квартиру возбужденный и разгневанный и тут же вызвал А. Шпеера с чертежами. Не долго думая, фюрер передал статс-секретарю указание отменить Олимпийские игры. В его отсутствие они не могут состояться, поскольку он, глава государства, должен их открывать. Но в таком стеклянном ящике его ноги не будет. За ночь А. Шпеер сделал эскиз, предусматривавший облицовку бетонного скелета природным камнем, выразительные мощные карнизы и т.п., а стеклянные стены были вообще отброшены. Гитлер остался доволен. Он позаботился о выделении дополнительных средств, профессор Марш со всем согласился, и Олимпийские игры были для Берлина спасены.