Жилые здания в исполнении сталинского ампира

Два этих здания не только подчеркивают гигантоманию, свойственную всей композиции «Семи сестёр», но так же дышат псевдоблагополучием сталинского времени, выражая собой мощь «сильных мира сего», которые жили в этих квартирах, подчеркивая несуществующее, иллюзорное благополучие советского народа. Собственно говоря, они могут отразить суть всех жилых зданий в стиле сталинского ампира, которые были построены в Советском Союзе за все время господствования этого стиля в отечественной архитектуре.

Кроме того, замечательными примерами сталинского ампира в архитектуре жилых зданий могут служить ансамбли проспекта Мира, Ленинского и Ленинградского проспектов в Москве, Московского проспекта и проспекта Стачек в Санкт- Петербурге и множество проспектов в других городах. Так, например, примечателен дом №13 Ленинского проспекта. Он представляет собой массивное здание, отделанное желтым камнем, с угловой башенкой, украшенной барельефом с изображением советского герба и скульптурами по углам, изображающими различных рабочих.

Можно сказать, что именно жилые здания сталинского ампира в полной мере выполняли ту функцию, которая была возложена на этот архитектурный стиль с самого начала и которая подразумевала создание определенной атмосферы на улицах страны. Они создавали вокруг людей иллюзию благополучия и в то же время зрительно своей массивностью стремились к подавлению общественного сознания, установлению внутренней диктатуры.

Делая выводы из всего вышесказанного, из всех приведенных описаний и характеристик, можно сказать, что созданный советской «империей» стиль, названный сталинским ампиром, был одновременно и естественным и насильственным явлением в архитектуре. Выбранное, исходя из политических потребностей правительственной верхушки, направление неоклассицизма имело, вероятно, под собой и какую-то вполне естественную основу.

Прав ли был Сталин, избрав неоклассицизм и отвергнув конструктивизм? Как пишет в своем докладе один из современных теоретиков архитектуры Раппопорт, отвечать на этот вопрос необходимо, отправляясь не от вкуса или профессиональных привычек, а исходя из высших политических задач, каковые для Сталина состояли в созидании новой вечной империи (утопического царства) коммунистических стран.

С этой точки зрения, пожалуй, Сталин был прав. Он лучше других почувствовал, что в арсенале архитектурных мотивов имперского Рима и имперской же Франции больше интегративной мощи, чем в рациональном конструктивизме. Ибо техницизм последнего лишал человека временных измерений большого масштаба. Именно эта его интуиция позволяет сегодня видеть в сталинском ампире предшественника постмодернизма. Сходство здесь достаточно очевидное - признание исторической непрочности символического языка техницизма.

Большое дыхание социальной утопии требовало и героизма более надежного, чем героизм представителей быстро меняющего свои формы технического прогресса и охвата исторического прошлого, к которому новая утопия вопреки своим же декларациям тайно стремилась. Классицизм позволял Сталину сказать людям то, чего он как рационалист и диалектик, словами выразить не мог.

Вызывает удивление относительная прозорливость этого шага. Ведь в конце войны еще и в США классицизм, эклектика и ар-деко были достаточно популярны, и предвидеть победу модернизма было не так-то просто. Сталин же смело заимствовал многое из американской культуры - и архитектура небоскребов шла тут вместе с голливудской эстетикой. Не исключено, что такой выбор косвенно повлиял и на сами Соединенные Штаты, так как после войны в модернизме прежде стали видеть символическую оппозицию тоталитарным режимам старого света

Сталин, однако, при выборе архитектурного направления не смог предугадать несколько вещей, которые в середине XX века были совсем не очевидны. Прежде всего, что крушение империй стало результатом не столько борьбы двух противостоящих политических систем, или национально-освободительных движений, сколько технической экспансии и глобалистской конвергенции. Сегодня попытки воссоздать тени былых империй столь же бесперспективны, сколь и попытки возродить неоклассику или конструктивизм. Все это в прошлом. Новая глобальная социальная, экономическая и политическая система на наших глазах рождает совершенно непредвидимые в прошлом возможности и новые средства социального внушения. Дизайн и средовое проектирование, безусловно, входят в состав средств культурного строительства, хотя срок их действия предсказать пока что трудно, и делать на этот счет категоричные прогнозы я бы не стал.